Герой-предсказатель нашего времени: вспоминаем Иосифа Кобзона

Он был легендарным исполнителем и самым настоящим патриотом

Он был легендарным исполнителем и самым настоящим патриотом. До последней минуты жизни радел за Родину. И за ту, где родился — за милый его сердцу Донецк, и за Россию, которая позволила ему создать его великое имя.

Иосиф Кобзон — человек, который стал легендой еще при жизни. Артист, который мог петь вживую часами и получать от этого самое настоящее удовольствие, он был еще и большим политиком. Его политическая позиция переплеталась с творчеством, создавая этот уникальный в своем роде тандем, где не отделить было народного артиста СССР от депутата Государственной думы. Он всегда приходил туда, где было горячо, где было по-настоящему тяжело. Выступал в Афганистане во время советско-афганского конфликта, в Чечне во время чеченской войны. В 1986 году он первым из знаменитостей приехал выступать в Чернобыль, чтобы поддержать людей, пытающихся нейтрализовать ядерный реактор, а два года спустя также первым из звезд посетил Армению и выступил перед жертвами землетрясения 1988 года.

А его поведение во время теракта в театральном центре на Дубровке нельзя назвать иначе, как подвигом. Тогда Кобзон лично ходил в захваченный боевиками ДК для переговоров и смог вывести четырех заложников — трех девочек и их мать.

Говорят, большие артисты обгоняют время. Но и большие политики тоже: Иосиф Кобзон — наглядный тому пример. Ведь в адрес его, фактически первого, ввели свои санкции США — исполнителю долгие годы не давали американскую визу, затем он был внесен и в «черный список» Евросоюза. А украинская власть просто люто ненавидела Кобзона: он в числе первых оказался в списках сайта «Миротворец», представителей которого называл «негодяями и мракобесами». Более того, Киев незаконно лишил Кобзона всех государственных наград, у него отобрали звания «почетный гражданин» ряда украинских городов. Но Кобзон не дрогнул и отказался от звания «народный артист Украины».

Фото: Лилия Шарловская

Но как бы ни был значим вклад Иосифа Давыдовича в политику, публика боготворила его как исполнителя. Песни о Родине, о войне, проникновенные баллады в его исполнении были по-настоящему любимы. Многие стали его визитной карточкой на все времена. Сложно представить ту же песню «Мгновения» еще в чьем-либо исполнении.

«Детей воспитывала мама, она им и подруга, и самый доверительный человек. А я — Папа Яга. Когда приезжал из гастрольных поездок, воспитывал интонацией своего голоса. Я их никогда не шлепал, в угол не ставил, но, бывало, покрикивал. И они очень этого не любили. Наташа говорила: «О! О! Баритон появился!» Но они выросли беспорочными: не выпивают, не курят, нормальные люди»

Фото: Из личного архива

«Я очень боялся за детей. Всего боялся. Особенно когда сын рос. Он старше Натальи на два года. И тогда началась эта эра ночных дискотек, мы с Нелли не спали ночами, ждали, когда они придут с этой своей дискотеки в два, в три ночи. И я говорил: «Наталья! Как тебе не стыдно! Что подумает консьержка?». А она отвечала: «Я не поняла, ты живешь для консьержки или для своих детей? Я что, не могу сходить на дискотеку? А то, о чем думают твои консьержки, можно успешнее сделать днем! Дай нам возможность спокойно жить!». И я боялся, когда сын дружил с мальчиками, думал: «Не приведи Господь!». Тогда на эстраде началась эра, так сказать, другой ориентации. И я жутко боялся. Но нет, вырос нормальным мужиком».

Фото: Из личного архива

«Наталья подарила мне трех внучек и внука. Они сейчас здесь, в Москве. Внук Мишка, сын Андрея, постоянно с нами живет. Я утром подхожу к самому мелкому, его зовут Джозеф, в честь меня. Говорю ему: «Джозик, привет!». А он мне машет рукой: «Привет!» — и мы с ним прогуливаемся. Потом иду к Мишке, но тот уже большой, ему сейчас 4,5 года, воин! Сразу ко мне в карман за конфетой — и так, чтобы мама не видела. Девочки уже большие и такие чудные! Смышленые! Мишелька получила кубок лучшей ученицы самой престижной школы в Англии. Раньше его присуждали только мальчикам, и вот впервые девочке. Она пишет стихи, музыку. Полина играет на арфе.

Дед с ними намного мягче обращается, чем когда-то со своими детьми. Я им покупаю подарки, сувениры, хожу с ними в магазинчики... Но любят они бабушку, она для них — всё!»

Фото: Из личного архива

Иосиф Кобзон также не на словах, а всей своей жизнью продвигал национальные семейные ценности. У него была прочная семья, любимые дети, которых он смог вырастить достойными людьми, обожаемые внуки. Он до последней минуты боготворил свою мать.

«У меня одна печаль, что мама рано ушла. Для меня рано. ...И когда происходят обидные вещи, а они происходят, и меня переполняет либо негодование, либо грусть, либо появляется депрессивное состояние, я иду на кладбище к маме. Стою возле ее могилки и мысленно говорю: «Мама! Ну что мне делать с этими людьми?» И вспоминаю, как она мне говорила: «Никогда не мсти! Не пытайся сделать зло даже взаимное. Никогда! Бог покарает, жизнь накажет, оставайся в доброте, и тебе будет намного легче». Самые важные решения в жизни я не могу принять без мамы».

Фото: Из личного архива

При жизни Иосиф Давыдович много занимался благотворительностью. Он давал адресные концерты, жертвовал на восстановление храмов, помогал молодым артистам и вообще старался, чтобы ни одна обращенная к нему просьба не оставалась без рассмотрения. Сегодня вдова Кобзона Нелли Михайловна по мере сил продолжает его дело.

«В отличие от Нелли я не умею прощать. Никогда. Если кто-то меня оскорбил, плевать я хотел — прошло время, забыл. А вот предательства я не прощаю. Нелли говорит: «Слушай, ну мы в том возрасте, когда уже надо донашивать. Прощай!» Я отвечаю: «Вот ты и прощай! Я не умею». Предавший хотя бы единожды предаст и второй раз. Я предателей не прощаю».

Фото: Из личного архива

При жизни Иосиф Кобзон часто рассказывал мне о себе, своей семье, своем отношении к работе, не важно, была ли это творческая или политическая деятельность. А также о многих домашних моментах своей жизни. Именно о личном, сокровенном хочется напомнить сегодня его собственными фразами.

«Я был самым младшим из мальчиков. Нас было пять мальчишек и сестра самая младшая. Конечно, ко мне и к сестре мама относилась с большей нежностью, хотя любила всех. Но воспитывала очень строго, наказывала».

Фото: Из личного архива

«Когда я начал курить в 14 лет и меня на этом поймали, мать меня поколотила. А потом я услышал, как отчим очень серьезно говорит ей: «Он будет просто прятаться, но курить не бросит. Это нехорошо. Давай лучше выделим из нашего бюджета (а жили мы очень бедно) деньги на самые дешевые сигареты». И он подошел ко мне и сказал: «Сынок, очень хочу тебя попросить не курить. Но если ты уже погряз в этой гадости, то, пожалуйста, не прячься». И вот я начал курить и всегда при этом вспоминал отца и маму».

Фото: Из личного архива

«После 7-го класса ушел в горный техникум, чтобы освободить родителей от лишнего рта, а туда пришли ребята в солдатской форме, шахтеры. И вот по взрослой традиции первую зарплату, стипендию надо же обмыть. И меня заставили выпить стакан водки. Ну я, конечно, вырубился. Меня на рученьках белых занесли домой. А когда я очнулся, почувствовал, как материнский веник гуляет по моей голове, по всему телу. И я запомнил, что пить — это плохо».

Фото: Из личного архива

«Зашел в гости к друзьям и там увидел Нелли. А на следующий день я уже познакомил ее с мамой и стал названивать. Маме Нелли понравилась сразу! Такой ангельский лик, а потом ей 20, мне 33. Мама сказала: «Господи, какое счастье, что она не артистка, что она не звезда, что она просто нормальная девочка!» Я сказал: «Хорошо, мама, буду делать предложение». Ну, я долго его делал. Зато и сделал надолго. У меня и с тещей были прекрасные отношения»

Фото: Из личного архива

«Мама была очень недовольна и моим первым, и вторым браком. Мои бывшие жены не находили с моей мамой общего языка, что меня безумно огорчало. И она сразу полюбила Нелли. Что способствовало укреплению нашей семьи, особенно когда появились дети. В тех браках у меня не было детей. Мама была безумно счастлива. А уж когда внуки появились и правнуки!»

Фото: Из личного архива

«Я поступил в Государственный музыкальный педагогический институт им. Гнесиных. Жил в общежитии, тогда еще были такие старые двухэтажные деревянные особняки. В комнате обитало девять человек, а спасала меня система. На сентябрь и октябрь всех студентов отправляли на уборку урожая. Я был бригадиром, у меня в бригаде работали пианисты, скрипачи. Был у меня самый ленивый сборщик картофеля Давид Тухманов. Я орал на него! Говорил: «Адик, ну собери хоть корзину!» Если бы я, правда, знал, что он напишет «День Победы», я бы за него сам эту картошку собирал... Я неистово работал и зарабатывал за сезон как минимум мешок, а то и полтора мешка картофеля. Привозил его в Москву, складывал под кровать. Рядом со мной в комнате жил в том числе мой земляк из Днепропетровска Толик. И мы договорились, что будем делить нашу жизнь на двоих: один день он на кухне, другой день я. Тогда еще можно было пить воду из-под крана. И у нас была такая чугунная сковорода, на которой мы жарили картофель на присылаемом моей мамой сале. Такой фанерный ящичек она мне отправляла. И мы на сале жарили картошку, запивали водой из-под крана и бежали зайцами — два трамвая и троллейбус — с Трифоновской на Поварскую, тогда это была улица Воровского, учиться».

Фото: Из личного архива

Когда Хулио первый раз приехал в Россию, я как раз возглавлял концертную организацию под названием «Московит», мы же его и пригласили. Это был где-то 96–97-й год. Он выступил, потом, после концерта, было застолье, на котором он подошел ко мне и говорит: «Я хочу сфотографироваться с тобой». Я ему отвечаю: «Хулио, я тебе не рекомендую это делать». Он удивился: «Почему?» Я говорю: «Потому что американцы мне отказали в визе и сказали, что я мафия, что я торгую оружием и наркотиками». Он говорит: «Ты — мафия?» Я: «Да!». Он спрашивает: «Сколько у тебя денег?» Я пожал плечами: «Ну, я не знаю, а что такое?» Он говорит: «Вот у меня 300 миллионов!» Я: «Очень рад за тебя!» Он: «А у тебя есть 300 миллионов?» Я: «Нет». Он говорит: «Я — мафия, а не ты!» Ну так, похохотали.

В следующий его приезд я с ним выступал на сцене, мы пели «Очи черные», что-то еще и как-то просто подружились. А потом он стал соседом моего приятеля во Флориде, а его сын начал петь, и Хулио пригласил его к себе. Они стали вместе выступать, и мы были у них на концерте, а после этого на банкете. Я попросил: «Не говорите, что я тут присутствую», но они сказали, и тут Хулио подошел ко мне и поцеловал руку. Это неважно в действительности».

Фото: Лилия Шарловская

Источник

Предложить новость