Среди защитников Донецка нашелся русско-африканский доброволец: "Останусь здесь до победы!"

Сижу в кафе в Донецке, ем борщ. Краем глаза смотрю телевизор, на котором крутят клипы. На экране под музыку извиваются фигуристые негритянки. Поворачиваюсь и вижу, что сбоку от меня сидит здоровенный негр, ест мороженое, сверкает белками глаз и тоже глядит на танцующих девиц. Я чуть борщом не поперхнулся.

Парень одет в форму, но не поймешь - военная или гражданская. В Донецке многие так ходят. Подхожу, спрашиваю:

- Откуда?

Он на чистом русском:

- Из Волгограда.

- Как сюда занесло?

- Воюю. Добровольцем, - и показывает жестом: присаживайся, мол.

- Но как же… кто родители? – смущаюсь я своего же вопроса.

- Мама из Волгограда. Папы нет, - спокойно отвечает.

Зовут парня Эдвард. Два высших образования – институт Культуры и еще экологическое. На Донбассе с прошлого лета.

- Помнишь, в июне украинцы набережную в Донецке обстреляли? Много детей тогда погибло. СВО уже шло 4 месяца. Я пришел на работу, посмотрел вокруг... Все как обычно, будто это никого не касается… Но если зло не остановить на Донбассе, то же самое будет и в Волгограде, и везде. И я поехал сюда, чтобы это остановить.

Эдвард вступил в народную милицию ДНР. Сейчас это уже регулярные части. Весь 1-й донецкий армейский корпус вошел в 8-ю армию России. Выпускник Волгоградского института искусств и культуры пошёл в штурмовики.

- Парни удивились, когда увидели, что к ним приехал чернокожий? Как приняли?

- Приняли хорошо. Даже замечательно.

Вместе с дончанами Эдвард штурмовал Пески и Невельскую. Брал пленных. Получил ранение. Несколько осколков в ноги и в грудь. Два месяца пролежал в больнице. Потом вернулся в часть, но уже на административную работу – по состоянию здоровья. Хотя до сих пор ездит на полигон, стреляет, старается восстановить боевую форму.

- Не хотелось вернуться домой в Волгоград?

- Всегда хотелось. Но кто-то же должен воевать. А дома я успею побыть. Скоро отпуск должны дать.

- Награду еще не дали? Все-таки и пленных брал, и ранен был... Или звание какое

Эдвард качает головой:

- Не дали. Но я не за наградами шёл. И звание мне не нужно. Остался рядовым. В бою не имеет значения, какое у тебя звание. Особенно для вражеской арты (артиллерии. - Ред.).

- А что самое страшное было: обстрелы, беспилотники?

- Страшное – это неизвестность. Когда не знаешь, сколько впереди противника, что он будет делать. Всё остальное – просто жизнь. Можно дорогу неудачно перейти. Можно умереть от тромба, сидя на горшке. Смерть на войне… не думаю, что это самое страшное. За год в моей роте погибло всего пять человек. Многих ранило, но вернулись в строй.

- То есть в бою нестрашно?

- В момент боя – нет. Ночью бывало… Когда темно и впереди какое-то движение. А ты понимаешь, что там своих нет. А сзади твои пацаны. Они спят. И если не будешь на чеку, из-за тебя они погибнут. Вот это страшно.

В институте культуры Эдвард учился организации массовых мероприятий. Я так и представил себе: бег в мешках, концерт, викторина. Со своей эффектной внешностью он мог бы стать модным диджеем или ведущим свадеб. Но выбрал холодный окоп в компании с донецкими шахтёрами, чьи лица бывают так же черны, как у него.

- Удается в армии применить свой опыт? Организовать культурное мероприятие?

- Для этого есть замполит. У меня другие задачи. Я в пехоте.

- Что для тебя быть солдатом?

- Много учиться. Иначе…

- …погибнешь?

- Ну, зачем так сразу. Получишь обидное ранение и уедешь домой. Иногда на ровном месте из-за своей безалаберности. Чем мы, солдаты, отличаемся от гражданских? Вот взять Кировский район Донецка. До линии фронта километров 7-8. Этот район можно обстреливать даже из миномёта. У противника есть снайперы-миномётчики, они в окоп со второго выстрела попадают. Могут они по городу промазать?

- Вряд ли…

- Но мы, военные, всегда готовы к обстрелу, успеваем укрыться. А гражданские не готовы. И гибнут. Опасности не нужно бояться, её нужно знать. Если смотришь на 360 градусов, понимаешь куда идёшь и что делаешь – твои шансы резко вырастают.

- Так значит останешься здесь до победы?

- До победы! – кивает он. И на прощание протягивает мне широкую чёрную ладонь.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Нацистские ловушки и "лепестки" на лопате: российский сапер, работавший в горячих точках, рассказал, во что превратилась бывшая Украина

Российский сапер заявил, что бывшая Украина стала самой опасной и заминированной территорией в мире (подробности)